Сегодня Всемирный день поэзии. В Москве Департамент культуры проводит поэтическую акцию. Предлагают на камеру прочитать стихотворение о весне или, если актёрского дара не хватает, прислать любимый отрывок в комментарии под постом. К марафону уже присоединись известные актёры.
В День поэзии в Москве - все на нужной волне. Любимые строки у подавляющего большинства одни и те же. Над загадкой магического влияния "Евгения Онегина" уже не первый век бьются лучшие умы. Его ставят на сцене, экранизируют, о нём пишут книги и монографии. В музее-заповеднике "Остафьево" об этом романе в стихах знают так много, что могут развенчать любые мифы.
Всё-таки Пушкин здесь бывал трижды - гостил у друга Вяземского. Даже назвал вдохновлявшую его липовую аллею - русским Парнасом. К тому же, именно здесь он "Онегина" читал. А, может быть, даже что-то писал. Осталось чернильное пятно, которое может быть тому подтверждением.
"Когда шкаф-бюро пришел из реставрации, специально не убирали это пятно чернил. Как мы с иронией говорим, возможно, сам князь Пётр Андреевич Вяземский здесь эпиграмму сочинял. Все эти мемориальные вещи видел Пушкин. И, возможно, он за ними сидел или с ними работал", - рассказала Татьяна Егерева, старший научный сотрудник Государственного музея - заповедника "Остафьево".
Именно в этих стенах Пушкин читал Вяземскому посвященную декабристам десятую главу "Онегина", которую впоследствии сжег, заменив зашифрованными четверостишиями. Зато в "Остафьево" сохранились редчайшие прижизненные издания других глав. С предисловиями, которые вскоре исчезли. Мало кто знает, но первое издание первой главы Онегина было посвящено брату поэта. Оказывается, он "наше всё" попросту подвёл, устраивая постоянные спойлеры и утечки.
"Лёвушка Пушкин отличался "чтеньебесием". Это слово Александра Сергеевича Пушкина. Он обладал феноменальной памятью. И он любил в Петербургском свете щеголять еще не изданными, неопубликованными стихами своего талантливого старшего брата. Это было очень плохо. Потому что основной источник его дохода - это были средства, полученные от продажи интеллектуального труда", - отметила Татьяна Егерева.
Тем ценнее лично переписанная Пушкиным еще до издания вторая глава "Онегина". С одной лишь целью - поддержать друга Вяземского, потерявшего в тот момент шестилетнего сына Николеньку. В этом доме было много эмоций. Здесь горевали, пели, играли. И, разумеется, читали. Но вовсе не стоя, как монумент.
Найти свою рифму дорогого стоит. Александр Сергеевич, который был так счастлив в "Остафьево", с этим бы наверняка согласился.